Новости
Статьи
Москва | Новости | Директор Пушкинского музея Марина Лошак - о современном искусстве
04.11.2017
В интервью телеканалу “ Москва 24 ” куратор, коллекционер, арт-менеджер, а с прошлого года еще и директор Пушкинского музея Марина Лошак рассказала о том, почему так важно объяснять современное искусство.
- Марина, в свободное от работы время вы коллекционируете головные уборы. - Я подарила их товарищу. - А как долго коллекционировали головные уборы и откуда такое увлечение? - Это связано с моей любовью к русскому Северу, народному северному искусству. Головные уборы, шапочки я их называю, покупала на протяжении десяти лет.
Москва или Нью-Йорк. Что Круче?
Я всегда предпочитаю красоту удобству. Сижу на расшатанных стульях, с них периодически падают гости, я склеиваю стулья и опять сажаю на них. Так же и шапочки: носить их нельзя, но они просто прекрасны. В этом есть что-то артистичное. - Где вы хранили коллекцию?
Русский Марш 4 ноября Москва Люблино
- Они стояли на полочках. Потом их стало много, 60 с кусочком. Я почувствовала, что моя жизнь перенасыщена пылью. И я их передарила. - Помимо головных уборов вы еще коллекционируете наивное искусство, верно? - Нет, это не коллекция. Если я что-то вижу, всегда хочу это получить. Но у меня нет денег на настоящую коллекцию. - Что-то ведь можно получить в подарок? - Нет, такие вещи, которые мне нравятся, не дарят. Они редкость и дорого стоят. Когда я была арт-директором галереи “ Проун ” , мы осмысленно шли по пути каких-то инсталляционных выставок, связанных с народным искусством, которое очень важно. И в определенное время задали на это моду, тренд. Какие-то вещи с тех пор висят у меня на стенках дома. Их не так много, но они очень качественные. - У вас необычное отчество - Девовна. - Да, Деви - папа. - Почему его так назвали, если не секрет? - Это моя романтичная бабушка. Когда ей было 17 лет, она родила ребенка и назвала мальчика в честь любимого героя “ Американской трагедии ” Драйзера - Деви. Кстати, довольно отвратительный персонаж, такой донжуан, не любящий женщин. - Вы ведь из Одессы? - Да. - Если сравнивать музеи одесские и московские, то в чем разница в отношении москвичей и одесситов к этому роду досуга? - Разницы нет. Как обычно, люди мало отличаются друг от друга. Но в Одессе нет музеев современного искусства в глобальном московском понятии. А что касается традиционных музеев, они такие же. Там чудесные музеи. Музей археологии - один из крупнейших, он и сейчас существует со всем тем, что так обожают дети в Пушкинском музее в Москве: с мумиями, с прекрасной греческой коллекцией, со всеми этими атрибутами мифологии, которые существуют в нашем детстве. И что очень важно, этот музей окружен скифскими бабами. Я их обожаю до сих пор и всю жизнь мечтаю сделать какую-то большую инсталляцию из скифских баб, разбросанных по музеям Украины. - Некоторые называют людей, командующих современным искусством, но совершенно не разбирающихся в нем, варварами. Действительно ли те, от кого зависит направление развития культуры, не знают классического искусства, но хорошо разбираются в современном? - Люди, которые занимаются современным искусством, которые успешны, возглавляют какие-то крупные институции, это люди образованные. Оля Свиблова, Вася Церетели знают очень много, в том числе и про старое искусство. - Большевики тоже были интеллектуалы и, тем не менее, они сочли нужным очень многое разрушить до основания, чтобы затем построить что-то новое. В нынешнем искусстве вы не наблюдаете подобных тенденций? - Нет, я не вижу. Люди, которые определяют, способны к разговору и уважению. Они очень любят старое искусство. - Расскажите о своем отношении к акуле Херста. Это искусство? - Это искусство, безусловно. Сейчас на Херсте проверяют всех. Это то же самое, что по-прежнему приличный, но не совсем уверенный в своих отношениях народ все еще сомневается в “ Черном квадрате ” . И уже неловко сказать, что ты совсем невежественный человек и ничего не понимаешь. Современное искусство нуждается в толковании. Мы привыкли считать, что искусство очень быстро, мгновенно на тебя воздействует. И я, как человек традиционных эмоций, тоже очень люблю, когда у меня сразу мурашки побежали или что-то такое екнуло. Но я прошла диалектический путь к пониманию того, что мир изменился, иногда говорит на другом языке. Люди привыкли к разным визуальным образам. Существует какая-то часть искусства, которая нуждается в объяснении. - Таковы современные тенденции? Или объяснять новое в искусстве нужно было всегда? - Когда происходит какое-то движение, люди не очень довольны. Человек - существо консервативное, он так устроен. Ему жить лучше, когда привычнее. Срабатывает условный рефлекс на понимание, ты сразу видишь, реагируешь. Когда что-то немного сдвигается в сторону, ты раздражен. Поэтому лучше объяснить. Не дожидаться, пока человек тебя сразу обзовет дураком, а объяснить ему. Очень важно, чтобы куратор или художник незнающему и не уверенному в своих знаниях человеку адресовал это со всем уважением, вниманием и желанием. Высокомерие и амбиции с двух сторон - это наши главные враги. - Ваша предшественница Ирина Антонова теперь является президентом музея. Вы находитесь в рабочей коммуникации? - Да. Ирина Александровна чрезвычайно молодой, здравомыслящий, потрясающий человек. Мы с ней разные люди. Она любит сразу в бой, а я за демократию. Но я готова всегда ее выслушать и оценить ее точку зрения, которая часто с моей не совпадает. Считаю, что она очень полезный для музея человек. - В части изобразительного искусства ваши оценочные точки зрения совпадают? - В целом, совпадают. Стратегические ощущения одни, тактические - другие. - Вы в городе живете или за городом? - Мы сейчас живем за городом, но иногда - в городе. Сейчас, например. Потому что это в десяти минутах ходьбы от музея. Конечно, это большое искушение - поспать на час больше. - Когда вы говорили про любимые и нелюбимые места в столице, то очень темпераментно комментировали Манежную площадь. - Сам “ Манеж ” , который я люблю. У меня до сих пор все внутри дрожит, когда я там оказываюсь. А эта картинка с фонарями - мне кажется, это очень неталантливо. - Что касается вашего музея, то к 2020 году он станет в два раза больше? - Не в два, во много раз больше. Сейчас мы используем 26 тысяч квадратных метров, а будет 105.