Новости
Статьи
Роман Супер: из чего складывается жизнь со сломанной ногой
22.08.2018
В палату меня привезли уже вечером. Пять коек. Все, кроме одной, заняты. Знакомство с соседями и социализация случились молниеносно, быстрее, чем в бане.
Первый сосед с точно таким же гипсом, как у меня, только на правой ноге, представился барабанщиком поп-группы, исполняющей каверы российской эстрады. Его привезли десятью минутами ранее, ужас в его глазах все еще полыхал: «Как я буду играть? Правая нога — мой рабочий инструмент. У меня гастроли. Га-стро-ли срываются». Пытаясь подбодрить бедолагу, я вспомнил Рика Аллена, который продолжил карьеру барабанщика группы Def Leppard даже после ампутации руки. Но это, кажется, не сильно сработало.
Счастье из осколков (Премьера фильм 2017). Мелодрама @ Русские сериалы
Второй сосед — Стас. Взрослый мужик с хитрым прищуром и сломанной рукой. Из его самопрезентации я понял, что большую часть жизни он работает помощником влиятельного богатого человека-парохода из Крыма, бизнес которого прямо сейчас здорово страдает из-за американских санкций. И теперь «шеф ссыт не на шутку, и все они ссут, у них дети и квартиры в Челси».
L’one, Илья Соболев, Ян Гэ. Бар в большом городе. Выпуск 8
Третьим соседом оказался пенсионер с усами-подковами и выбритым черепом. Он был самым тяжелым пациентом среди нас. В прямом и переносном смысле: корпулентный дед, прикованный к постели из-за сломанного таза, — душный, ноющий, грубый, жалующийся на все, что попадалось ему на глаза, да к тому же делающий себе клизмы прямо в палате, предупреждая нас этим отвратительным «джентельмены, сейчас я буду пук-пук». Он встречал собственную жену, изредка приходившую с визитом, словами «Как тебя с такой рожей охранники пропустили?». А вишенкой на торте была его активная гражданская позиция: Собчак — проститутка; Слуцкий — герой России; журналисток BBC лапать надо не за лобок, а за горло; пиндосы — тупые; Владимир Владимирович спасает Сирию. Отсутствие телевизора в палате полностью компенсировал собой этот человек, пересказывавший вслух повестку Первого канала и заливисто — до хрюканья — смеявшийся своим собственным пошлым шуткам.
Совсем не таким был Борис. Мой четвертый сосед молча подошел ко мне, протянул здоровую руку и произнес только одно слово: «Строитель». Шестидесятилетний субтильный мужик. Кожа да кости, сломанные в локте и плечевом суставе. Вытянуть из Бориса хоть какие-то биографические подробности было непросто. Да и незачем. Достаточно было дождаться ночи: Боря предпочитал жить и разговаривать во сне. Он знойно матерился, дрался здоровой рукой с воображаемым обидчиком и встревал в тревожные споры с какими-то женщинами, которых Борис, очевидно, не любил и не уважал. На рассвете он замолкал, садился на кровать и разгадывал кроссворды, изредка и робко прося нашей помощи: «Ирландские революционеры, пять букв, первая Ф».
Пятую койку занял я. Взъерошенный, перепуганный не на шутку тройным переломом журналист, вышедший без единой царапины из тлеющего ядерного реактора в Японии, спасшийся без каких-либо последствий от уличных беспорядков в Афинах, обманувший северокорейских кагэбэшников и чудом избежавший уголовных преследований в Пхеньяне, но так неудачно поскользнувшийся по пути на детский утренник.
Я таращился на гипс, зажавший ногу как бетонными плитами, и со всей силы — правда, безуспешно — боролся с жалостью к самому себе. «Будем наблюдать, как срастается в динамике, отдыхайте. Дней десять полежите у нас», — добил меня доктор с ясными, как тель-авивское небо, глазами. Все мои возражения были уничтожены запрещенным приемом врача: «Если хотите, идите домой. За вами присмотрит травматолог по месту жительства. Но ему на вас плевать. Ему на всех плевать».