Новости

Статьи

Home News

О Жизни в животном и о Смерти в божественном: концерт Ольги Ивушейковой и Якова Кацнельсона

28.08.2018

Концерт Ольги Ивушейковой и Якова Кацнельсона в Рахманиновском зале Московской консерватории 21 июня 2015

Признаюсь, на концерт Ольги Ивушейковой и Якова Кацнельсона 21 июня 2015 в Рахманиновском зале Московской консерватории я попал исключительно из-за «Послеполуденного отдыха Фавна».

Симфоническая поэма Дебюсси меня притягивала с детства, но лишь в зрелом возрасте я понял, почему Дягилев настаивал именно на этой музыке для хореографического дебюта Нижинского: в «Прелюдии» Дебюсси, на мой порочный взгляд, нет той эстетизации животного начала, которая была близка обоим артистам.

Между тем, и Дягилеву, и Нижинскому хватило смелости рассмотреть в этой музыке то, что зацепило композитора в чарующих строках его друга – Стефана Малларме, эклога которого переливается знойной непристойностью сексуального томления.

Не побоюсь заметить, что, представив на сцене свою пластическую версию «Фавна», Нижинский стал своеобразным «третьим элементом», связующим звеном, завершающим, по русской разночинной традиции, переход любой Идеи из сферы тонкого мира в дела земные.

В некотором смысле Вацлава Нижинского с полным правом можно было бы назвать соавтором этой музыки, как минимум, в связи с нашим сегодняшним её восприятием: ведь без эротичной простоты и строгости костюмов балета, созданных Леоном Бакстом вместе с балетмейстером-исполнителем, без угловато-фронтальной пластики сексуального томления, разрушавшей в балете Нижинского геометрические каноны классической хореографии, без воздушной графики аллюзий на древнегреческие сюжеты, вдохновившие Малларме, вдохновившего Дебюсси, проникнуться «Послеполуденный отдых фавна» почти невозможно.

Разумеется, Дебюсси всю жизнь творил ради красоты, весьма своеобразно понимая предназначение художника в подлунном мире, и поэтому долгая мучительная болезнь, и душераздирающий надрыв интимной жизни композитора не укладываются в голове, когда слышишь поднебесную красоту созвучий, оставленных нам в назидание.

Своим творчеством, своим личным примером Клод Дебюсси будто насмехается над самооправдательным уродством Нововенской школы, показывая, что личные мучения Художника – не предмет изображения, но лишь способ освобождения от буржуазного покоя, как сдирание кожи с души, которая, лишь настрадавшись, становится проводником божественных наказов.

Удивительно, что из трёх идолов, оказавших на Дебюсси невероятное влияние, не Мусоргский, и даже не Вагнер, а именно Чайковский стал примером фантастической трансмутации бытовой и физиологической неустроенности композитора в непостижимое кружево нот…

Признаюсь, мне чрезвычайно любопытно было проверить, сможет ли дуэт Ольги Ивушейковой и Якова Кацнельсона передать эту магнетическую вязь соположений страсти и смирения, любопытства и страха, чувственной красоты и животного уродства. Для меня метафизическая интрига концерта состояла еще и в том, что партию флейты исполняла женщина (что любопытно), а партию фортепиано – мужчина (что нормально).

Если в оригинале «Песен Билитис», написанных Дебюсси для квинтета музыкантов, слияние флейт с арфами как бы «цементировалось» челестой (партия для которой была утеряна после единственного исполнения этого «аморального» произведения) и символизировало природное единство мужского и женского начал, то в «Фавне» флейта выступает в своём исконном, мифологизированном до непристойности символическом значении (и тут я не удержусь от выражения сочувствия тем, кто до сих пор не понимает, почему название последней оперы Моцарта – верх вдохновенного бесстыдства).

Если не ошибаюсь, в древности к духовым инструментам женщин вообще не подпускали, и даже не вникая в возвышенно-скабрезную символику эклоги Малларме, весьма затруднительно не понять, что флейта в «Фавне» Дебюсси используется для «изображения» томящегося мужского начала.

Но, к моему изумлению, дуэт О. Ивушейковой и Я. Кацнельсона именно в этой связи превзошел все ожидания: звучание флейты было умиротворенно-воздушным, а многогранная самоотверженность рояля, «взвалившего на себя» в этом переложении и партию струнных, и остальных духовых, рождали новое произведение, в котором мужское начало выходило за рамки предписанного традицией амплуа, помогая, но не ломая, оценивая, но не угнетая, восторгаясь, но не овладевая.

Стилистическое переосмысление мифологемной семантики флейты Ольгой Ивушейковой напомнило о той переоценке тембральных свойств этого инструмента, которую произвели в первой четверти XIX века сочинения Франца Шуберта. Интродукция и вариации на тему восемнадцатой песни из цикла «Прекрасная мельничиха», отличающиеся полифоническим синтезом е-moll и e-dur, как своеобразной эмблемой единства рождения и увядания, были исполнены в этот вечер с беспощадной доминантой Жизни над Смертью.

Причем, величие посмертного воскресения в исполнении дуэта О. Ивушейковой и Я. Кацнельсона было снабжено какой-то залихватской иронией, насмешкой над страхом, который внушает нам переход в мир иной. И – что тогда есть забвение, если не освобождение? Что есть ухоженность кладбища, если не приношение великому умиротворению Вечности?

Попыткой ответить на этот вопрос показалось мне исполнение ре-мажорной сонаты С. С. Прокофьева (соч. 94),  впервые прозвучавшей в Москве 7 декабря 1943 г., и через полгода транскрибированной композитором для своего друга Давида Ойстраха (соч. 94а). В «тональности» этого произведения жизнь и смерть не просто часто меняются местами, а словно шалят, «переодеваясь», подменяя друг друга, играя в прядки со слушателем.

Это ребячливое озорство блестяще отразилось в игре О. Ивушейковой и Я. Кацнельсона, для которых инструментальная эквилибристика этого опуса оказалась едва ли не родной настолько, что мне захотелось после окончания концерта поговорить с исполнителями о влиянии личного опыта и жизни музыкантов на стиль и характер их интерпретации наследия прошлого, но… Иногда лучше оставлять загадку секретом, а тайны постигать не посредством интервью, а наитием. Ведь именно этому Знанию посвящена Музыка как форма самопостижения… Верно?

Александр Курмачев

© 2011-2015 Детская художественная школа
Россия, Ульяновская область,
г.Димитровград, проспект Автостроителей, 55, тел/факс (84235) 7-56-38

rss